Почему обложка Vogue — показная демократизация моды
В погоне за уничтожением расовых границ индустрия моды не хочет видеть самую важную — классовую.Мартовская обложка американского Vogue, посвященная 125-летию журнала и призванная прославлять современных американских женщин, выглядит так: слева направо красуются Лю Вэнь (видимо, как «эталонная» азиатка), Эшли Грэм (как представительница плюс-сайз моделей — хотя всем бы нам быть такими плюс-сайз), Кендалл Дженнер (как отпрыск одного любимого Анной Винтур семейства), Джиджи Хадид (отпрыск второго такого семейства), Имаан Хаммам и Адвоа Абоа (марокканка-египтянка и британка с корнями из Ганы, но они «приемлемо темнокожие» — то, что называется light skin girls, то есть обладают достаточно светлой кожей для обложки такого издания).
Хорошая подборка, нечего возразить — ну теперь-то точно никто не обидится? Мы достаточно инклюзивны? Конечно же, эта демократичность — показная, так как нет более многострадальной темы, чем расовый вопрос в мире моды. Чуть ли не после каждого показа на каждой Неделе моды защитники прав афроамериканцев и азиатов подсчитывают, насколько мал их процент среди моделей на подиуме.
В погоне за стремлением никого не обидеть обложку зафотошопили настолько страшно, что рука у Джиджи Хадид стала похожа на что-то из сериала «Секретные материалы» — ее длина идет вразрез с человеческой физиологией и здравым смыслом.
Общий посыл обложки и приложенного к ней видеоматериала о моделях, резвящихся в одинаковых свитерах на пляже с такой радостью, как будто покойный Стив Джобс им их оставил, не менее запутанный и сомнительный.
«Ну, мы, типа, все такие разные, но при этом мы вроде в одной индустрии, — рассказывает Дженнер. — У нас есть различия, но мы все красивые. Все красиво».
Авторы Vogue спешат объяснить нам, что пыталась сказать Кендалл: «Вместе эти девочки представляют собой сейсмическое смещение тектонических плит в нашей индустрии. Новая норма — это отсутствие нормы, а мы присоединяемся к этому движению». Дальше автор вошел в раж: «Вива ля революсьон! Всем мы рады! Нам все подходят!»
Но чем больше Винтур старается показать нам, какая она инклюзивная и демократичная, тем более натужно и странно это выглядит. Почему в центре фотографии, сделанной для обложки Инез ван Ламсвеерде и Винудом Матадином, стоят все те же Джиджи и Кендалл, набившие оскомину читателям еще полгода назад? Почему девушки с кожей потемнее стоят с краю? Почему Эшли Грэм стоит боком, так, что даже не понять, где тут модель плюс-сайз?
Что не нравится, понять легко: не нравится лицемерие. Если ты встречаешься с Трампом в первые дни его работы в качестве президента страны (именно так поспешила поступить Винтур), с президентом, поддерживающим депортации мексиканцев и запрет на въезд в страну для граждан с Ближнего Востока, оправдать такую обложку как искреннюю попытку показать демократичность своего издания будет непросто.
«Какую еду из „Макдоналдса“ ты больше всего любишь, Лю Вэнь?» — спрашивает с умным лицом Джиджи Хадид. Лю Вэнь, улыбаясь, отвечает, что любит картошку. Про свое происхождение Джиджи, родившаяся уже в США, говорит так, что вызывает лишь очередную волну критики в социальных сетях: «Я, конечно, очень экзотичная, хоть и не такая, как Имаан. Но мы, наверное, делим какую-то ДНК. Что сейчас вообще значит быть американкой? Не знаю. Но мои родители приехали в эту страну бедными — возможно, это и значит быть американцем».
Если оставить на минутку странное сравнение палестинской и египетской ДНК, легко вспомнить, что «нищий» Мохаммед Хадид работал над заселением земли в Иерусалиме на британские власти, а позже перешел на работу в Информационное агентство США и «Голос Америки» в Сирии. А уже в 1980-х Мохаммед скупал отели «Ритц-Карлтон» в Нью-Йорке и Вашингтоне (Хадид был одним из главных конкурентов Трампа) за 150 миллионов долларов. Обыкновенная история нищих иммигрантов.
В глобальном смысле такие обложки, безусловно, позитивная тенденция. Она помогает пробиваться в индустрию людям с разным внешним видом и цветом кожи. И это хорошо. Но в погоне за уничтожением границ — расовых и гендерных — индустрия моды во главе с Винтур забывает или просто не хочет видеть одну, пожалуй, самую важную границу — классовую. Сестры Хадид примерно так же далеки от многодетной матери из Ирана, сидящей под арестом в аэропорту JFK, как далек от нее Дональд Трамп в золотой башне. И пока на обложке не начнут появляться люди, говорящие о проблемах своей жизни в посттрамповской Америке открыто, а их редактор при этом не будет встречаться с демагогами, разжигающими расовую вражду, к подобным обложкам будут относиться одинаково — со снисходительной иронией и недоверием.
По материалам Buro
Русский 
English 
В погоне за уничтожением расовых границ индустрия моды не хочет видеть самую важную — классовую.
Мартовская обложка американского Vogue, посвященная 125-летию журнала и призванная прославлять современных американских женщин, выглядит так: слева направо красуются Лю Вэнь (видимо, как «эталонная» азиатка), Эшли Грэм (как представительница плюс-сайз моделей — хотя всем бы нам быть такими плюс-сайз), Кендалл Дженнер (как отпрыск одного любимого Анной Винтур семейства), Джиджи Хадид (отпрыск второго такого семейства), Имаан Хаммам и Адвоа Абоа (марокканка-египтянка и британка с корнями из Ганы, но они «приемлемо темнокожие» — то, что называется light skin girls, то есть обладают достаточно светлой кожей для обложки такого издания).
Хорошая подборка, нечего возразить — ну теперь-то точно никто не обидится? Мы достаточно инклюзивны? Конечно же, эта демократичность — показная, так как нет более многострадальной темы, чем расовый вопрос в мире моды. Чуть ли не после каждого показа на каждой Неделе моды защитники прав афроамериканцев и азиатов подсчитывают, насколько мал их процент среди моделей на подиуме.
В погоне за стремлением никого не обидеть обложку зафотошопили настолько страшно, что рука у Джиджи Хадид стала похожа на что-то из сериала «Секретные материалы» — ее длина идет вразрез с человеческой физиологией и здравым смыслом.
Общий посыл обложки и приложенного к ней видеоматериала о моделях, резвящихся в одинаковых свитерах на пляже с такой радостью, как будто покойный Стив Джобс им их оставил, не менее запутанный и сомнительный.
«Ну, мы, типа, все такие разные, но при этом мы вроде в одной индустрии, — рассказывает Дженнер. — У нас есть различия, но мы все красивые. Все красиво».
Авторы Vogue спешат объяснить нам, что пыталась сказать Кендалл: «Вместе эти девочки представляют собой сейсмическое смещение тектонических плит в нашей индустрии. Новая норма — это отсутствие нормы, а мы присоединяемся к этому движению». Дальше автор вошел в раж: «Вива ля революсьон! Всем мы рады! Нам все подходят!»
Но чем больше Винтур старается показать нам, какая она инклюзивная и демократичная, тем более натужно и странно это выглядит. Почему в центре фотографии, сделанной для обложки Инез ван Ламсвеерде и Винудом Матадином, стоят все те же Джиджи и Кендалл, набившие оскомину читателям еще полгода назад? Почему девушки с кожей потемнее стоят с краю? Почему Эшли Грэм стоит боком, так, что даже не понять, где тут модель плюс-сайз?
Что не нравится, понять легко: не нравится лицемерие. Если ты встречаешься с Трампом в первые дни его работы в качестве президента страны (именно так поспешила поступить Винтур), с президентом, поддерживающим депортации мексиканцев и запрет на въезд в страну для граждан с Ближнего Востока, оправдать такую обложку как искреннюю попытку показать демократичность своего издания будет непросто.
«Какую еду из „Макдоналдса“ ты больше всего любишь, Лю Вэнь?» — спрашивает с умным лицом Джиджи Хадид. Лю Вэнь, улыбаясь, отвечает, что любит картошку. Про свое происхождение Джиджи, родившаяся уже в США, говорит так, что вызывает лишь очередную волну критики в социальных сетях: «Я, конечно, очень экзотичная, хоть и не такая, как Имаан. Но мы, наверное, делим какую-то ДНК. Что сейчас вообще значит быть американкой? Не знаю. Но мои родители приехали в эту страну бедными — возможно, это и значит быть американцем».
Если оставить на минутку странное сравнение палестинской и египетской ДНК, легко вспомнить, что «нищий» Мохаммед Хадид работал над заселением земли в Иерусалиме на британские власти, а позже перешел на работу в Информационное агентство США и «Голос Америки» в Сирии. А уже в 1980-х Мохаммед скупал отели «Ритц-Карлтон» в Нью-Йорке и Вашингтоне (Хадид был одним из главных конкурентов Трампа) за 150 миллионов долларов. Обыкновенная история нищих иммигрантов.
В глобальном смысле такие обложки, безусловно, позитивная тенденция. Она помогает пробиваться в индустрию людям с разным внешним видом и цветом кожи. И это хорошо. Но в погоне за уничтожением границ — расовых и гендерных — индустрия моды во главе с Винтур забывает или просто не хочет видеть одну, пожалуй, самую важную границу — классовую. Сестры Хадид примерно так же далеки от многодетной матери из Ирана, сидящей под арестом в аэропорту JFK, как далек от нее Дональд Трамп в золотой башне. И пока на обложке не начнут появляться люди, говорящие о проблемах своей жизни в посттрамповской Америке открыто, а их редактор при этом не будет встречаться с демагогами, разжигающими расовую вражду, к подобным обложкам будут относиться одинаково — со снисходительной иронией и недоверием.
По материалам Buro
